Вопросы о религии (про религию только тут)

Коммунист и священник.
Это 2 человека))

Не знаю правда - нет. Говорят что это из учебника по обществознанию, 11 класс. Какого года не знаю.

Известный в Петербурге специалист в области УЗИ диагностики А. О. Терещенко рассказывает: «Одна моя пациентка ездила за два года до его кончины к старцу с вопросом: надо ли ей делать операцию по причине камней в почках. Старец ответил: «Пока не надо, а вот через два года благословляю».

Tiss, а вы говорили, что от форума только такие, как я, зависимы, еще и с такой издевкой)) слукавили)) какой день наблюдаю, а вы тут как тут, и днем, и ночью, эх)

Я здесь не из-за зависимости

Strelets xxxx, я на этом форуме с тех пор, когда ещё не было ни Пальмы, ни Strelets xxxx... И я был под другим ником, и вы, явно были раньше под другим ником, всё же на ладони,

это вы сейчас уже весь форум оскорбляете?

а из-за религиозного миссионерства?

У вас како-то патологическое чувство оскорбленности, в любых чужих словах.

Феликс, А,вы,что,вообще,хотите доказать,все уже понятно с вами,а вы все постите и постите.Вам же не нужна ни Вера,ни Мораль,сами для себя будете решать,что хорошо,что плохо,хочу убью кого,хочу украду у кого и т.д
К этому же все идет!?

Так у нее уже были камни в почках?
И почему сразу не надо было, а через 2 года можно? Зачем было ждать 2 года?

Жила в те годы в Москве необычайно интересная и своеобразная женщина — Валентина Павловна Коновалова. Казалось, она сошла с полотен Кустодиева — настоящая московская купчиха. Была она вдовой лет шестидесяти и директором большой продуктовой базы на проспекте Мира. Полная, приземистая, Валентина Павловна обычно торжественно восседала за большим канцелярским столом в своей конторе. Повсюду на стенах, даже в самое тяжелое советское лихолетье, у нее висели внушительных размеров бумажные репродукции икон в рамах, а на полу под письменным столом лежал большущий целлофановый мешок, набитый деньгами. Ими Валентина Павловна распоряжалась по своему усмотрению — то отправляя подчиненных закупить партию свежих овощей, то одаривая нищих и странников, во множестве стекавшихся к ее продовольственной базе.

Подчиненные Валентину Павловну боялись, но любили. Великим постом она устраивала общее соборование прямо в своем кабинете. На соборовании всегда благоговейно присутствовали и работавшие на базе татары. Частенько в те годы дефицита к ней заглядывали московские настоятели, а то и архиереи. С некоторыми она была сдержанно почтительна, с другими, которых не одобряла «за экуменизм», — резка и даже грубовата.

Меня не раз на большом грузовике посылали из Печор в столицу за продуктами для монастыря к Пасхе и к Рождеству. Валентина Павловна всегда особо тепло, по-матерински принимала нас, молодых послушников: она давно уже похоронила единственного сына. Мы подружились. Тем более что у нас всегда находилась общая тема для бесед — наш общий духовник отец Иоанн.

Батюшка был, пожалуй, единственным человеком на свете, кого Валентина Павловна робела, но при этом бесконечно любила и уважала. Дважды в год она со своими ближайшими сотрудниками ездила в Печоры, там говела и исповедовалась. В эти дни ее невозможно было узнать — тихая, кроткая, застенчивая, она ничем не напоминала «московскую владычицу».

Осенью 1993 года происходили перемены в моей жизни: я был назначен настоятелем Псково-Печерского подворья в Москве. Оно должно было расположиться в старинном Сретенском монастыре. Для оформления множества документов мне часто приходилось бывать в Печорах.

У Валентины Павловны болели глаза, ничего особенного — возрастная катаракта. Как-то она попросила меня испросить благословение у отца Иоанна на небольшую операцию в знаменитом Институте Федорова. Ответ отца Иоанна, признаться, удивил меня: «Нет, нет, ни в коем случае. Только не сейчас, пусть пройдет время», — убежденно сказал он. Вернувшись в Москву, я передал эти слова Валентине Павловне.

Она очень расстроилась. В Федоровском институте все уже было договорено. Валентина Павловна написала отцу Иоанну подробное письмо, снова прося благословения на операцию и поясняя, что дело это пустяшное, не стоящее и внимания.

Отец Иоанн, конечно же, не хуже ее знал, насколько безопасна операция по поводу катаракты. Но, прочитав привезенное мною послание, он очень встревожился. Мы долго сидели с батюшкой, и он взволнованно убеждал меня во что бы то ни стало уговорить Валентину Павловну сейчас отказаться от операции. Он снова написал ей пространную депешу, в которой умолял и своей властью духовника благословлял отложить операцию на некоторый срок.

В то время мои обстоятельства сложились так, что выпало две свободных недели. Больше десяти лет у меня не было отпуска, и поэтому отец Иоанн благословил съездить подлечиться на две недели в Крым, в санаторий. И непременно взять с собой Валентину Павловну. Об этом же он написал ей в своем письме, прибавив, что операцию она должна сделать потом, через месяц после отпуска.

— Если она сейчас сделает операцию, она умрет… — грустно сказал батюшка, когда мы прощались.

Но в Москве я понял, что нашла коса на камень.

Валентина Павловна, наверное впервые в жизни, взбунтовалась против воли своего духовника. Последний раз она была в отпуске в далекой юности и теперь, кипятясь, сердито повторяла:

— Ну вот, что это еще батюшка надумал? Отпуск!.. А на кого я базу оставлю?

Она была всерьез возмущена, что из-за какой-то «ерундовой глазной операции» отец Иоанн «заводит сыр-бор». Но тут уж я решительно не стал ничего слушать и заявил, что начинаю хлопотать о путевках в санаторий, а в ближайшее время мы едем в Крым. В конце концов Валентина Павловна казалось смирилась.

Прошло несколько дней. Я получил от Святейшего благословение на отпуск, заказал две путевки (поздней осенью их несложно было найти) и позвонил на базу, сообщить Валентине Павловне дату нашего выезда.

— Валентина Павловна в больнице. Ей сегодня делают операцию, — известил меня ее помощник.

— Как?! — закричал я. — Ведь отец Иоанн запретил!..

Выяснилось, что пару дней назад на базу заглянула какая-то монахиня. А она была врачом и, узнав об истории с катарактой, тоже не могла согласиться с решением отца Иоанна. Полностью поддержав Валентину Павловну, она взялась испросить благословения на операцию у одного из духовников Троице-Сергиевой лавры и в этот же день такое благословение получила. Валентина Павловна, удовлетворенная, поехала в Федоровский институт, рассчитывая после быстрой и несложной операции через два-три дня отправиться со мною в Крым. Но во время операции с ней случился тяжелейший инсульт и полный паралич.

Узнав об этом, я бросился звонить в Печоры эконому монастыря отцу Филарету, келейнику батюшки. В исключительных случаях отец Иоанн приходил к отцу Филарету и пользовался его телефоном.

— Как же вы так можете? Почему же вы меня не слушаете? — чуть не плакал батюшка, услышав мой сбивчивый и печальный рассказ. — Ведь если я на чем-то настаиваю, значит знаю, что делаю!

Что мог я ему ответить? Спросил только, как мы можем помочь — Валентина Павловна до сих пор оставалась без сознания. Отец Иоанн велел взять из храма в келью запасные Святые Дары, чтобы, как только Валентина Павловна придет в себя, будь то днем или ночью, я без промедленья отправился исповедовать и причастить ее.

По молитвам отца Иоанна, на следующий день Валентина Павловна пришла в сознание. Родственники немедленно сообщили мне об этом, и через полчаса я был в больнице.

Валентину Павловну вывезли в вестибюль реанимации на огромной металлической каталке. Она лежала под белой простыней — крохотная и беспомощная. Увидев меня, она закрыла глаза и заплакала. Говорить она не могла. Но и без всяких слов была понятна ее исповедь. Я прочел над ней разрешительную молитву и причастил. Мы простились.

На следующий день ее еще раз причастил отец Владимир Чувикин. В тот же вечер она умерла. Хоронили мы Валентину Павловну со светлым и мирным чувством. Ведь, по древнему церковному преданию, душа человека, который сподобился причаститься в день смерти, сразу восходит к престолу Господню.

Если да, то зачем спрашиваете?)

Правила поведения типа не убивай, не кради это и так очевидные вещи. Мне чтобы понимать это не нужна религия.

У каждого человека есть миссия на земле от Бога, и её необходимо выполнить, а не сбегать от неё.

Я не спрашиваю,я утверждаю,

Феликс, А,вы,что,вообще,хотите доказать,
...
К этому же все идет!?

Феликс, мудруйте дальше.

Феликс, не хотите принимать Бога таким, какой Он есть

Вы хотите, чтобы всё было по вашему, как вам хочется.

А может быть это вы не хотите принимать Бога таким какой Он есть?

Если бы Бог разговаривал с вами, а со мной нет, если бы по вашим молитвам творил чудеса, а по моим нет, то я бы к вам прислушался.
Пока что всё наоборот.

"Истинный реалист,если он не верующий,всегда найдёт в себе силу и способность не поверить чуду.А если чудо встанет перед ним неотразимым фактом,то он скорее не поверит своим чувствам,чем примет этот факт")))
"Братья Карамазовы"Достоевский

. Они спали и не знали, что я молюсь, неверующие были. На следующий день просыпались полностью здоровыми, слава Богу! И уже верующие, и сами знают Бога.

Если не сложно расскажите о чуде в вашей жизни. Вы уже исцелились с помощью веры от своего расстройства (мгновенно и без таблекток). Обладаете успешным кейсом?

Бог же не Дед Мороз,что бы ему желания загадывать

Да я как то не ставила такой задачи...))

Тисс, а вы голос бога как слышали? Как мысли или как голос? Если голос идущий снаружи или внутри?

ПОЛНОСТЬЮ выздороветь сами за одну ночь без молитвы

Простите, но я вам не верю. Когда человеку плохо он ищет любые решения чтобы ему стало легче. А уж ничего предосудительного для христианина в просьбе избавиться от болезни нет.

Tiss, я тоже как-то болел. И выздоровел! И дети тоже болели. И выздоровели! Но чудо знаете в чем было? В том что я никому не молился. Вот уж всем чудам чудо.

И не поверите- не все стремятся всеми силами избавиться от болезни,многие люди,из которых опять же многие стали святыми,видели в болезни промысел Божий и возможность что то исправить в своей жизни

все люди верят.Одни,что Бог есть,другие,что его нет.То и другое недоказуемо.)) Вернее- и те,и другие приведут вам какие нибудь доказательства.