|
Недавно я зарегистрировалась на этом форуме и начала читать чужие истории. Раньше заходила эпизодически, а сейчас, проведя вечер за сообщениями из чьих-то жизней, почувствовала, что не одна, и решила записать свою историю. Может быть, она кому-нибудь окажется полезна.
Сейчас мне 28 лет, депрессия, более или менее тяжелая, у меня предположительно с четырнадцати. То есть, с четырнадцати - точно, а вот то, что было ДО, не так ясно. Себя без депрессивных симптомов я не помню. Только то, что есть, наверно, у всех - смутные идеализированные картинки из раннего детства. Я родилась в сложной семье. Мать с отцом не были женаты и не жили вместе. Они встречались около восьми лет, а потом, когда дело стало идти к расставанию, мать решила "получить для себя хоть ребенка". Это получилось. Отец ушел окончательно, мать, несмотря на беременность, впала в ужасное состояние. Пыталась сделать аборт, думала покончить с собой. Однако, я оказалась довольно успешным эмбрионом - беременность прошла без осложнений, я каким-то чудом родилась здоровой. С тех пор все чувства матери, надежды и планы сконцентрировались на мне, единственном ребенке во всей семье.
Я полностью принадлежала ей и всей своей душой старалась соответствовать ожиданиям. Других детей вокруг почти не было, от меня требовалось стать художником (как минимум - гениальным), поэтому детские веселость и желание быть лидером в играх быстро сменились меланхоличностью и оторванностью от реальности. К семи годам я стала тихой, погрустнела и зациклилась на оценках. В семье на оценки всем было глубоко наплевать, и мои усилия считались даже в чем-то позорными - как же богемный дух, как же "художественность"? Я все больше замыкалась.
В девять лет запас прочности закончился, и я начала болеть. Поставили остеохондроз (болела спина), хронический тонзиллит, гастродуоденит, лечили от головных болей. Семья, фанатично преданная лекарствам, всегда "выписывала" их себе сама, в том числе самые сильные. Зимой я в первый раз неосознанно попыталась навредить себе - пошла вверх по льду и сильно ударилась головой. Отвезли в больницу и оставили на неделю, что стало, по сути, первым необратимым шагом к депрессии (я пережила первую изоляцию от домашних максимально тяжело и вышла из больницы в худшем состоянии, чем пришла).
На несколько лет появление лучшей подруги оттянуло неизбежное, но к двенадцати трансформация завершилась - классический творческий подросток с грустными текстами и рисунками, оторванный от земли, одинокий и постоянно витающий в своих мыслях. Тогда я могла часами полностью уходить в фантазии, они заменяли мне реальность и были гораздо живее. В четырнадцать появилось ощущение, что меня отделяет от мира стеклянный ящик на голове. Все казалось мутным. Чтобы продраться сквозь пелену, требовалось большое усилие. Постоянно хотелось спать. Я ходила в школу, а потом валилась на кровать и спала. Дни слились в один.
В пятнадцать меня перевели в творческую школу с кучей дополнительных "моральных" обязанностей вроде соцработы. Там повторилось то же, что и всегда - на меня ВОЗЛАГАЛИ НАДЕЖДЫ, а я, стараясь изо всех сил их оправдать, чувствовала себя лгуньей и мучилась от одиночества. На меня обратил внимание один из педагогов сильно старше. Сначала мы просто ходили по коридору и разговаривали, но потом я все сильнее стала замечать его странное, рыцарски-платоническое поклонение и надежду на большее. Мне было страшно и противно, но полное отсутствие какого-либо полового воспитания, невозможность поговорить со взрослыми и одиночество сделали свое дело - мы начали встречаться вне школы и гулять. По сути, он был единственным человеком, с которым можно было разговаривать нормально.
Об этом узнала учительница с НАДЕЖДАМИ, когда мы с ней были в экспедиции. Началась травля. Бойкот, запрет со мной общаться другим детям, обвинения во лжи и предательстве, лишение всех обязанностей, кроме черной работы, регулярные беседы с оскорблениями. Я вернулась домой уничтоженная. Из школы забрали документы, я поступила в экстернат и начала переживать войну уже с родственниками - из-за учителя, который был уволен, но никуда не делся от меня. О это амбивалентное отношение женщин в семье, одновременно ненавидящих и боготворящих мужчин! О мучительный путь "лишения чистоты"! О миллионы жестоких слов! Только подростки могут перетерпеть подобное.
А дальше были поступление в институт и моментальное разочарование, тяжелая психосоматическая болезнь (приступы удушья, которые лечили как астму), много рисования, за которое хвалили, но в котором не было смысла, ожесточение и бесконечные ссоры. Слом наступил, когда мне было двадцать - я забеременела. Учитель своего мнения на этот счет не имел, я почти полностью потеряла свою личность, семья отвела меня на аборт. После я просто лежала и смотрела в потолок, прерываясь на чтение страшных слов о грехе и том, что таким людям не положено жить. Наверно, тут моя история бы закончилась, но учитель предложил мне пойти к психотерапевту, шапочной знакомой. А я почему-то согласилась.
Две-три недели я ездила к ней из дома, а потом переехала к учителю - жизнь с семьей стала невыносима. Слова на сессиях лились из меня потоком, который не иссякал, наверно, несколько лет. Так и шла моя жизнь - постепенное окончание нелюбимого института, постепенное охлаждение отношений с учителем (они почти сразу перестали быть романтическими и превратились в просто странно-родственные) и семьей, приспособление к новым условиям, фанатичная преданность терапии. Денег не было - я подрабатывала уроками и все заработанное отдавала за то, чтобы продолжать. Мне было немного получше. Личность постепенно и сложно собиралась. Был диплом, безработица и попытки работы, переосмысление жизни, иногда на 180 градусов. Но в двадцать шесть, через шесть лет терапии и поисков "пристроек" к жизни, все-таки пришло ухудшение, когда учитель попытался оставить меня.
Я теряла силы и погружалась в какой-то туман. Осенью уже не могла дойти до парка, после прогулки лежала часа по три, прежде чем могла, наконец, встать. В тот момент учитель уехал, я осталась одна в квартире на пару месяцев. Тогда на очередной сессии и прозвучало в первый раз слово "депрессия". Не "депрессивное состояние", а именно "депрессия". Я была в шоке и не верила. Прошла тест Бека и получила больше тридцати баллов.
Где-то неделю до меня доходило, а потом я сидела за компьютером, посмотрела на стол, увидела шило и поняла, что сейчас воткну его себе в руку. Накатил смертный ужас, полное ощущение, что, если я не сделаю этого сама, то умру другим, неизвестным и страшным способом. Я схватила сумку и выбежала из квартиры. Сердце колотилось как безумное. Я написала терапевту и позвонила подруге, которая согласилась приютить меня на ночь. Тем вечером были еще тревожные приступы, а утром я проснулась уже в апатии. Глаза закрывались, голова еле соображала, тревога была рядом. Я регрессировала до детского состояния. Учитель вернулся, а через несколько дней я уже сидела в кабинете психиатра, к которому меня направила терапевт. Тревожное расстройство, депрессия.
Начался подбор лекарства. Мой организм, не привыкший к психофарме, реагировал хорошо. Вначале эсциталопрам - оказался слишком слабым, затем постепенное наращивание сертралина. Побочные - сон, разделенный на отрезки по несколько часов, но с быстрым засыпанием, отсутствие либидо (как будто оно было до), запоры, желание много пить, зажимы в мышцах. Дивный новый мир таблетки мне не открыли, но я стала стабильнее. По совету терапевта сделала режим дня и перестала забивать на физическую активность. Курс таблеток длился в целом около двух лет. К его концу мне наконец удалось договориться о первой нормальной работе, а терапевт предложила закончить анализ.
Восемь лет (самой не верится). Одна сессия, на которую я опоздала. Четыре или пять лет оффлайн, затем онлайн по независящим от меня причинам. Кажется, одна отмененная по моей инициативе встреча. Конечно, я горевала, но утешалась тем, что она живет и работает, а не исчезла навсегда. Что, может быть, когда-нибудь вернусь. Я окончательно перестала пить сертралин в конце ноября 2021. И уже в январе началось повышение тревожности. Я считала, что это временное, и пыталась перетерпеть. Очень не хотелось - снова.
А потом в феврале случилось то, что нельзя называть. "Геополитические события". Полторы недели слез, новостей, вины, страха. Учитель заявил, что уедет, просто возьмет и исчезнет, оставив меня одну, перечеркнув все. Разумом я должна была понимать, что так будет лучше, что в идеальном мире я должна быть самостоятельной и искать себе "нормальные отношения". Но я снова сломалась, пусть и не так легко, как два года назад. От еды тошнило. На сей раз апатии не было, только море тревоги. Я физически ощущала, как боль заполняет травматический разлом внутри меня. Мой главный триггер - быть брошенной.
Снова письмо терапевту, снова психиатр, диагноз - рекуррентное депрессивное расстройство. Таблетки - венлафаксин. Побочных было (и есть) довольно много. Сначала ужасная бессонница (к счастью, прошла), тошнота. Сердце бьется как сумасшедшее, зрение расплывается вдаль, зажимы в мышцах. И самое главное - суи. мысли. Очень-очень много, с планами и репетициями. Предыдущие две недели я постоянно изучала вопрос и почти решилась. Поняла, что вообще-то никогда и не видела для себя будущего, а теперь оно еще и наполнено болью. Уже никаких слез - с холодной головой.
Спустя две недели венлафаксин подействовал. Мысли стали ровные и малозначимые, ни на чем нельзя сосредоточиться чувствами, только головой. Иногда, особенно когда я узнаю о приготовлениях учителя к отъезду, черная дыра прорывается через это, и я сразу хочу самоуничтожиться, чтобы не терпеть боль. Уже давно и со многим смирилась. Что не будет "как у людей", не будет многих возможностей. Что сложной задачей иногда становится выход из дома, а поиск вакансий - непосильной. Я привыкла к чувству боли и стыда за свою слабость, привыкла делать вид, что все нормально.
И сейчас, с этим ровным и разумным течением в голове, я серьезно сомневаюсь, что депрессия вообще есть. У меня не было жизни без нее, она стала моей частью. Я не могу даже сделать себе скидку на симптомы, которых не вижу. Сколько бы ни показывал тест Бека - я при этом в своей собственной "норме". И я часто жалею, что не умерла, пока было достаточно отчаяния. Таблетки могут успокоить, сделать будущее элементом расчета, но я помню ту боль и понимаю, что она повторится. Думаю, каждый, переживший депрессию, знает ее. Особую, невыносимую, разрывающую сердце. Это работает как пытка - ты просто хочешь, чтобы оно закончилось, любой ценой.
Аргументы про то, что в жизни будет еще счастье и цветочки, не работают на подобный рефлекс, тем более что цветочки... всегда были на обочине. Те маленькие вещи, которые радовали. Для меня - творчество, природа, ученики. Я всегда бунтовала против жизни, отказывалась принимать перемены. Но, как написала мне мой терапевт, "реальность чаще всего равнодушна к нашим чаяниям". Я не знаю, как с этим жить, потому что бунт бессмысленен. Если ты человек, ты должен плыть, бороться, решать, хотеть, планировать. И, видимо, получать от этого удовольствие. Как-то так случилось, что я не способна на большинство этих действий, даже если меня пнуть и сказать: "Хватит лежать!" Я очень устала от своей борьбы. Иду по улице, смотрю на людей и думаю: "Зачем вы живете свою жизнь? Что вами движет?" Но ответа нет.
Если вы дочитали эту историю до конца, спасибо вам. Я никогда не умела писать короткие тексты.
|
Вход
Регистрация
Правила форума
Поиск
