История, которая заслуживает внимания...
Здравствуйте Николай Дмитриевич, меня зовут Кристина.Прочитав Вашу «Сутру о шизофрении» , я поняла, что Вы один из немногих людей, способных понять, что я чувствовала. Я вернулась оттуда, откуда не возвращаются. За свою сравнительно недолгую жизнь, многое не поддавалась объяснению, и многое оставляло свои отпечатки, но вам я хочу поведать историю своего падения. Эта история предупреждение. Под лозунгом «не всегда все так, как кажется». Мое первое столкновение с наукой психиатрии произошло несколько лет назад. Долго можно описывать то, что привело меня к моему первому врачу. Для моих родителей это было спасением, логичным объяснением того, что со мной происходило. Надо сказать, я сама взывала о помощи в тот момент, понимая, что не справляюсь. И вот тот день настал, известная клиника, меня встречает доктор наук, спокойный голос, наводящие вопросы, внимательный слушатель. Меня подкупила манера общения врачей этой направленности, нежно и ласково они внедряют в твою голову полное принятие болезни. Диагноз неутешителен: маниакально-депрессивный синдром… Длинная лекция о том, что это. Объяснение моей депрессии состоянием больной психики, плачущая мама, все как в тумане. Я больна! За эти годы я так привыкла к этому знанию, что сама начала верить в это. Первые лекарства, нейролептики…так началась моя история. Несколько месяцев спокойствия, я даже думала, что все прошло, что все успокаивается и…новый виток, совсем не такой как в прошлый раз. Жуткая агрессия, срывы, крики. Мне казалось весь мир против меня. Раздражали птицы, голоса близких, советы и просьбы. И снова доктор, новые лекарства, успокаивающе-убаюкивающий тон. «А у вас были родовые травмы?»-«Да были, ну что ж все ясно, как божий день. Вы больны». Ощущение…ощущение болезни подкатывало как ком в горле… Да как я могу быть больна, когда я все понимаю, когда я осознаю что это за приливы, осознаю что это не правильно, что такого не должно быть. Не согласие с диагнозом и полное убеждение всех, кто был рядом, что это так, дало новый виток. Появились они…неясные тени, голоса в голове, не принадлежащие мне, всепоглощающая депрессия. Я плакала сутками напролет, мне казалось, что кроме этих голосов меня никто не слышит. А они, они говорили только плохое. Я забивала себя в угол, целенаправленно, безжалостно уничтожала. Появились первые мысли о смерти, я сидела на подоконнике, свесив ноги вниз и думала, что один шаг и этот ад закончится. Один маленький шаг прекратит мои мучения, но мысли о родителях удерживали, останавливали. Я просто тихо плакала… А потом начались призывы о помощи, слабые и тихие, призывы о помощи человека, который сам обрек себя на смерть. Я помню в мельчайших подробностях как в первый раз взяла в руки ножницы, обычные маникюрные ножницы и провела первую кровавую черту на руке. Это был совет моей подружки, которая давно «успокаивала» себя таким способом. Эти раны не давали мне успокоения, они давали мне ощущение того, что я жива. Как будто колпак, которым я отгораживалась от всего, что происходило, рвался на местах моих порезов. Первая причинённая себе боль дала надежду, что теперь меня услышат…как же я была не права… Ножницы, ножи, скальпель, в ход шло все, что могло нанести кровавые раны. Ноги, руки, все было в кровавых ссадинах. Меня увезли к бабушке, на семейном совете было принято решение положить меня в стационар. Аккуратно, боясь рецидивов, мама завела со мной разговор о больнице…я не сопротивлялась, пусть будет, как будет…я просто плакала без слов. Белые стены больницы, две медсестры в возрасте слушают мою историю, ну как сказать слушают…я ничего особо и не рассказывала, просто покорилась судьбе. Диагноз звучит неутешительно -, «Да ты шизофреник, милочка еще и к суициду склонная», «Надо класть в острое отделение». Мама давится рыданиями, а мне все равно… Решетки на окнах, мягкие стены, буйные больные, мне даже не было страшно, что после такого стационара жизнь полетит под откос. Не знаю, как родителям удалось уговорить медсестер написать направление в другое отделение, но удалось…спасибо моей тете, она всегда умудрялась договариваться. Но я поехала в чистенькую палату, без решеток на окнах, с легким режимом дня и небольшими ограничениями. Блестящий врач с прекрасными рекомендациями встретил меня в кабинете, заставил написать биографию и преступил к расспросам. Как только речь зашла о голосах и порезах на теле-он изменился в лице- «Да вам надо в острое, и немедленно, я не буду брать такую ответственность, у вас шизофрения» снова это слово, как яд вжигающиеся в мозг. Снова умоляющий взгляд родителей. Доктор принял меня в свое отделение под мое честное слово, что я больше так делать не буду, и при первом же срыве он переведет меня в острое отделение. Я согласилась, как же я была глупа, надеясь, что все ограничится моим словом. В первый же день мне вкололи огромную дозу транквилизатора. Какой там резать руки, я не могла даже встать с кровати, любое передвижение давалось мне очень тяжело. Так потянулась первая неделя, без еды, без развлечений, даже без мыслей, не хотелось ничего, только спать… Транквилизатор не снимали, но я начала понемногу привыкать к этим уколам, к каким-то лекарствам, специально привозимым ради меня из острого отделения. После них не хотелось ничего, я часами могла смотреть в одну точку на потолке, теряя грань между сном и явью. Полное спокойствие. Вы когда-нибудь задумывались как это - жить без эмоций? Ты медленно теряешь себя, ощущаешь физически, как твоя личность утекает сквозь пальцы и остается только оболочка, больше ничего нет. Ты вроде и есть, а уже тебя нет. Вот то, что я чувствовала. Каждую неделю доктор вызывал всех своих пациентов к себе на общую беседу. Было немного неприятно слушать такие диагнозы как «невроз, депрессия, психопатия» у других, и тяжелые, приговоры- «маниакально депрессивный синдром, острое расстройство личности, параноидальная шизофрения, скрытая эпилепсия» у себя. Даже в моем угасающем сознании мне было неприятно. На меня косо смотрели в отделении, даже немного побаивались. Спустя еще пару недель я стала замечать, что мой врач начинает осознавать поспешность своих выводов касательно своего диагноза. Я понимала, что мои симптомы пытаются уложить в типичную картину, описанную в учебнике. Не слушают мою точку зрения, которой не бывает у тяжело больных людей. Я начала вступать с ним в споры, но его авторитет заставлял меня помалкивать, хотя я и понимала, что молчать опасно. Сомневаться, то он сомневался, но дикие дозы транквилизаторов и антидепрессантов не отменял, а только добавлял. Так пролетели месяцы, осознание того, что меня заглушили как рыбу об лед, не давало покоя, я начала пропускать таблетки ,складывая их в маленькую таблетницу, уменьшать дозы самостоятельно, на свой страх и риск и…пошла на поправку. Появились эмоции, радость от жизни, я снова начала улыбаться. На очередном собрании пациентов с доктором, было решено готовить меня к выписке. Через неделю я была на свободе с громадным запасом рецептов и наставлении о приеме лекарств. Думаете на этом мой личный ад закончился?-отнюдь. Начались месяцы без транквилизаторов…я билась в истерике, не могла спать, все время чего то не хватало и тут пригодилась моя волшебная таблетница с дозами не выпитых таблеток. С каким удовольствием я пила каждую таблетку. Ведь только они успокаивали тряску внутри, начинающуюся от желудка и принизывающую каждую клеточку. Прошло еще пару недель, и мой каждый вечер начинался с таблетки фенозипама, иногда и не одной. Я начала понимать, что уже не могу без этого. Назовете наркоманией, скажу вам, это хуже-потому что долго не понимаешь, что ты зависим. Принимая героин - человек отдает себе отчет, что это наркотик…принимая лекарство, на которое есть рецепт-долго приходит осознание проблемы, но я справилась. Тяжело, долго с зажатыми кулаками, искусанными в кровь губами, но справилась-не показывая виду никому из родных. Сейчас я нашла способ заменять лекарства, нашла доктора, первого, который мне объяснил, что я не больна. Смогла справиться с псевдоболезнью, которая крепко засела в моей голове. Все хорошо, но годы жизни отняты стационарами, таблетками, уверениями. Я написала свою маленькую исповедь, что бы предостеречь, защитить таких же «больных» как я. Это призыв обратить внимание родителей и врачей на проблему понимания. Мы не объекты лечения, мы люди!Я написала Вам, потому что считаю, что Вы действуете правильно. Нужно услышать, а не забивать лекарствами. Шизофрению можно лечить, но такому человеку не нужен советчик, наставник или критик, Нужен врач-попутчик, достаточно сильный, что бы пройти всю эту боль, страх, отчаянье бок о бок с пациентом. И только тогда он сможет стать нормальным. Я считаю это основным моментом лечения, как человек, испытавший все на своей шкуре.
__________________________________ Мы всегда там, где нас нет.. и нас нет там, где мы есть.
|