Ребята, сразу приношу свои извинения за то, что получилась простыня. Особенно прошу прощения у модераторов, которым придется прочитать от начала до конца
Итак.
Со слов мамы обычным активным и жизнерадостным ребенком я была лет до 5-6. Ничего не боялась, лезла везде. В четыре года я утонула в большой луже на кладбище. Деда похоронили зимой, а как снег сошел, земля осела, и гроб стал торчать из-под земли. Мои родители возили туда землю и насыпали на могилу. А неподалеку в низине скопилось много талой воды и получилось небольшое «озеро». Вот туда я и полезла зачем-то. Родители обернулись, а я плаваю. Но там все хорошо закончилось, они меня выудили, откачали, отогрели, и все обошлось.
А примерно за полгода до этого мы с моим двоюродным братом-ровесником играли возле бабушкиного дома на дороге. Проезжавший мимо мотоциклист как-то зацепил брата за сандалик и протащил метров 100 по грунтовке. У брата вся кожа была в ссадинах. Мне потом очень долго снились сны, где мой брат весь красный, с ободранной кожей.
После этого у меня началось ночное недержание мочи, и ничего с этим не удавалось сделать. Когда мне было 7 лет, меня отвезли к какой-то бабке-знахарке в глухую деревню. Она чего-то пошептала, и проблемы с энурезом не стало.
Но к этому времени родители уже заметили, что я очень изменилась. Перестала играть с другими детьми, замкнулась, стала очень неразговорчивой, если чувствовала страх или давление, недовольство со стороны родственников, легко могла заплакать, и чаще всего это были истерики (с таким прерывистым дыханием и трясущимся телом).
Мама говорит, что больше всего эти изменения во мне пугали отца. Я помню, как он часто говорил мне: «Ты не такая, как все».
Надо сказать, что мой отец был сильно не в ладах с головой. Еще до моего рождения он стал злоупотреблять алкоголем. У него были частые вспышки гнева, когда он начинал обвинять человека в чем-то (как правило, было не совсем понятно в чем), и становился при этом таким эээ…ну безумным, что ли: лицо и глаза его становились красными, искаженными яростью, он жутко орал, швырял предметы, хлопал дверьми, бил кулаками по мебели и стенам…В общем, не знаю, как передать, но это было нереально жутко. От него шел такой мощный поток негатива, ненависти и ужаса, что можно было в штаны наделать.
Справедливости ради скажу, что в основном гнев отца выливался на маму и старшего брата (брата отец и вовсе избивал несколько раз, после чего брат ушел из дома и ночевал у друзей; брату было тогда 14, а мне 6 лет). Меня отец ударил только один раз проводом от электробритвы за то, что я его будила, чтобы куда-то ехать, а он был с похмелья.
Бабуля моя по отцу всю жизнь страдала бредовыми идеями, что кто-то к ней ходит и подменяет вещи, типа кастрюлька у нее была розоватая, а ей заменили ее на желтоватую и т.п. Когда помоложе была, пока родители не развелись, все к нам ездила, искала вещи, которые якобы моя мама у нее украла. К старости стала верить, что соседи к ней дырок насверлили и через них газ ей пускают, от которого она себя плохо чувствует. В общем, наследственность по отцу у меня та еще.
В 9 лет родители отправили меня в пионерлагерь, где вожатыми были студенты псих.вузов. Вся их психологическая работа с детьми заключалась в том, что каждый вечер они собирали группу в одной комнате, гасили свет, зажигали свечу, и дети, передавая эту свечу друг другу, должны были рассказывать, как прошел их день. Мне это ужасно не нравилось, я мучилась, пытаясь понять, чего же от меня хотят. Там я ни с кем так и не подружилась, ходила одна, сама по себе.
А дома все стало совсем плохо. Отец буянил, бегал по квартире с топором и грозился нас всех убить. Брат дома уже не появлялся, а мы с мамой, когда совсем страшно становилось, уезжали к маминой подруге на недельку – другую. За это время отец пропивал все деньги, засирал квартиру, и успокаивался, становясь кающимся грешником. Тогда мы с мамой возвращались, отмывали квартиру, покупали еду. А отец ходил по дому, как грустная собака, и пытался заглаживать вину. Какое-то время мы жили спокойно, до следующего концерта по заявкам.
В конце концов, мамино долготерпение кончилось, и когда мне было 11 лет, родители развелись, а отец отбыл в неизвестном направлении.
У меня тогда было две подружки, с которыми я хорошо общалась. А с остальными одноклассниками постольку-поскольку. Но с исчезновением отца из моей жизни, мне стало значительно легче жить.
С 12 до 16 лет у меня был пубертатный период, когда мне рвало крышу во все стороны, но социальная активность внутри привычной для меня группы одноклассников была высокая. Несколько лет подряд я была старостой класса, заводилой, лидером в классе. Поскольку я преобразилась тогда в очень привлекательную девушку, плюс сильно хотела как-то выделиться и выразить себя, поэтому выглядела весьма неформально, то я была известна на всю школу. Мальчикам я нравилась, а девочки меня ненавидели.
В 16 лет все резко изменилось. По окончанию 9 класса половина одноклассников ушла в колледжи и ПТУ, а из оставшихся учеников четырех 9-ых классов сформировали два 10-ых. Костяк нашего класса, который был для меня привычен и комфортен, распался, и я оказалась в одном классе с теми девочками, которые меня ненавидели. Для меня начался адский ад. Мне было жутко не комфортно, я постоянно нервничала, меня все бесили, казались мне ужасно тупыми. К концу 10 класса напряжение было таким, что я стала очень много прогуливать и забивать на учебу. А когда 10 класс закончился, я объявила маме, что в 11-ый в эту школу не вернусь даже под страхом смерти.
Мама перевела меня в другую школу, в экстернат, где я за 4 месяца по усиленной программе прошла программу 11-го класса и уже к новому году получила аттестат. В то время моя депрессия цвела махровым цветом, я страдала от неразделенной любви, зачитывалась стихами Цветаевой и других поэтов Серебрянного века, сама писала стихи, одевалась как бродячий художник и вообще была вся такая неотмирасего.
А дальше институт. И опять новый коллектив. И большинство из более обеспеченных и благополучных семей, чем я. Мне было настолько не комфортно среди людей, что я очень часто прогуливала и совсем не хотела учиться. Плюс страдания на почве неразделенной любви, и вот я уже в Склифе после попытки свести счеты с жизнью. Меня заставили пойти к психиатру, который мне сказал: «Ты не знаешь, что такое душевная боль, не выдумывай глупости. Боль это когда матери двоих детей предлагают выбрать, какого из них убить, а какого оставить в живых. А ты просто дурью маешься».
С третьего курса я перевелась на вечернее и пошла работать делопроизводителем в канцелярию МИД РФ. Там мне было психологически очень комфортно. Я быстро влилась в коллектив, и мы почти два года были как семья. Мне на работе было комфортнее, чем дома. Но именно в этот период меня начали мучить головные боли и тахикардия. И я стала ходить к терапевту. Анализы, ЭКГ, все ОК. Диагноз – здорова. А мне плохо.
Дальше 5-ый курс, гос экзамены, защита диплома, поиски работы по специальности, нервы, нервы, нервы… Перед защитой диплома словила такой жуткий приступ тревоги. Была дома одна, и меня охватил ужасный страх, что в квартире кто-то есть, какие-то темные силы, которые меня непременно съедят ночью. Позвонила подруге, она приехала и забрала меня к себе на ночь. А то наверное я бы к утру дома с ума сошла.
После этого, поняв, что это какой-то пипец, я пошла к психоаналитику Александру Полееву (его тогда часто по телеку показывали). Он меня послушал и сказал, что мне необходимо приобрести пардон вибростимулятор и научиться получать оргазм. Также он любезно предложил мне научить меня этому нелегкому делу собственноручно. Вобщем, я подумала, что скорее всего у меня нет никаких проблем, просто я перенервничала, и вообще себя накручиваю.
И вот новая работа. В суде, секретарем судебного заседания. Первые три месяца мне все казались тупыми и ограниченными. А с четвертого месяца и последующие 2,5 года – самое счастливое время в моей жизни. Коллектив суда был маленький, и отношения у нас были прекрасные. Но самочувствие ухудшалось. К головным болям и тахикардии добавилась быстрая утомляемость, слабость, постоянное чувство усталости. Периодически врачи, анализы, исследования, диагноз – здорова. Я продолжала терпеть.
А дома все это время был постоянный стресс. После того как отец уехал, через год примерно, у мамы появился новый муж. И мы с ним не сошлись характерами. Он меня страшно бесил. Вообще ужасно напрягало присутствие чужого мужика в доме. Плюс мама, с ее деспотичным стремлением доминировать, навязывать, требовать. Плюс остальные родственники, которые с детства меня высмеивали и критиковали за то, что я не такая бой-баба, как они. А я пошла в отца, была всегда молчаливой, ранимой, чувствительной, романтичной, медлительной, такая «вещь в себе». И братья мои старшие (родной и двоюродный) любили поиздеваться надо мной, поприкалываться, пошпынять. У меня голос всегда был как у героини фильма «Морозко», так они меня за этот голос дразнили всегда и передразнивали.
В 2006 году внезапно от рака крови (сгорел за месяц) умирает мой дядя. А он у нас был как бы старший мужчина в семье, этакий глава клана (Дон Карлеоне
). И семья как-то сразу осиротела. Это был ужасный шок для всех. Через пол года умирает бабуля по маме. Еще через два месяца у меня начинается острый трахеобронхит и я попадаю на два месяца на больничный. В это же время у меня заболевает кот, который жил со мной 13 лет и был для меня центром вселенной, ребенком, лучшим другом, самым родным существом. Лечение коту не помогает, и мне приходится принять решение об эутаназии. Неделю я рыдала рыднем, было чувство, что я половину своего сердца отрезала и похоронила. В душе такая пустота образовалась, я не знала, как дальше жить. Тогда одна половина моей жизни закончилась, и началась другая.
Хоронить кота мне помогал мой нынешний муж, а тогда просто коллега по работе и безуспешный ухажер. Он же следующие две недели вытаскивал меня из небытия, в которое я погрузилась из-за смерти моего драгоценного кота.
Через две недели ежедневного многочасового общения у нас завязались отношения, а еще через две недели мы решили пожениться. Подготовка к свадьбе паралельно с работой и катастрофическая нехватка денег, и нервы, нервы, нервы… И вот я опять у психолога по рекомендации. Он через 15 минут моего рассказа заявил, что у меня социофобия и дал мне список упражнений: ходить прислушиваться и принюхиваться ко всему вокруг, разглядывать всякие мелочи и на все обращать внимание; непрерывно дуть на горящую свечу удерживая пламя в наклоненном положении; громко разговаривать или петь на улице, и что-то еще в этом роде. Но в предсвадебной суете как-то мне было не до этого.
После свадьбы, несмотря на то что я была счастлива и влюблена, состояние мое продолжало ухудшаться. Головные боли, тахикардия, трясучка, нервы, страхи, слабость, плохое настроение, самообвинение, чувство вины, тревога о будущем, постоянное мышечное напряжение, невозможность расслабиться, проблемы с засыпанием и трудным пробуждением.
2010 год. Поход к психиатру, диагноз – депрессия, назначен Триттико (сильная головная боль, отменили), потом Велафакс с Атараксом (от вела сильное напряжение всех мышц, отменили, оставили Атаракс на 2 месяца – он хорошо успокоил, снял острый невроз). Но все остальное продолжало ухудшаться.
2011 год. На ЭЭГ обнаружен очаг эпи-активности в правой височной доле, снижение судорожной готовности. Назначен Иксел+Флуанксол. Жуткая акатизия. Хотела выйти в окно, но решила сначала отменить таблы. Отменила. Акатизия прошла, выход в окно был отложен до следующего раза.
2012-2015г.г. Психиатры, неврологи, психотерапия, самостоятельное изучение спец. литературы, попытки разобраться в себе и своем состоянии, санаторий, физиопроцедуры, успокоительные, ноотропы, дневные транки, препараты, улучшающие кровообращение, нервную проходимость и бог знает что еще. Результата ноль, мне все хуже и хуже. Сил нет встать с кровати, ноги при ходьбе заплетаются, из рук все падает, голова не соображает, тахикардия зашкаливает, трясучка, истерики, нежелание выходить из дома, общаться с людьми, самообвинение, желание попасть под автобус, и т.д. и т.п.
Единственное исключение: с декабря 2012 по август 2013 принимала Ципрамил. Сначала 20мг, потом 30, потом 40. Через полгода приема я начала догадываться, что я просветленная и могу управлять своей жизнью и здоровьем усилием воли, и таблетки мне не нужны, поскольку я супермен и могу летать. Тогда резко бросила пить Ципрамил. Словила сильный СО, а через месяц все мои проблемы вернулись ко мне с новой силой.
Февраль 2016г. Мне назначили Сероквель. И на следующий день МНЕ СПОКОЙНО. Мне хорошо. Неделю ращу Сероквель, тревоги нет, но есть ужасная заторможенность, апатия, слабость, по-прежнему сильно снижены когнитивные функции, ангедония, в общем депрессия + побочки от квета. Перелопатив форум, понимаю, что мне нужен АД. И выбираю Золофт. Выклянчиваю у врача рецепт и начинаю растить. С первого же дня приема Золофта уходит заторможенность, уже на минимальной дозе появляются просветления. Но, постоянные качели, то лучше, то хуже. Поднимаю дозировку. В итоге дохожу до 200мг. в сутки с одновременным повышением Сероквеля до той же дозировки. От тахикардии и тремора спасаюсь Бисопрололом.
Теперь, по итогом 1,5 месяцев на такой схеме (Сертралин 200 + Кветиапин 200), вся соматика ушла. Нет головных болей, напряжения в мышцах, слабости, тревоги, тахикардии, тремора, когнитивные функции восстановились, даже в транспорте укачивать перестало. Чувствую, что начал просыпаться характер и сила воли.
Но. Нет никаких эмоций, желаний, чувств, инициативы. Чувствую себя механической куклой со стеклянными глазами и пустой головой. Общаться ни с кем не хочу, кино не хочу, читать не хочу. Хочу лечь, накрыться одеялом, отвернуться к стене и уснуть вечным сном.
Пока спасаюсь дачей, грядками-посадками. Трудотерапия на свежем воздухе, так сказать.
Всем, дочитавшим до конца, мой низкий поклон
Вход
Регистрация
Правила форума
Поиск
Варвара наконец-то написала свою историю! 
) и несчастный случай с братом как-то вот серьёзно отложились в психике тогда ещё маленькой Варвары, то это можно попытаться проработать с психологом. Прямо даже не с ПТ, а с психологом. Они умеют, правда. Техника называется «быстрые движения глаз», что ли. Они сообразят, если им описать. Сидишь, вспоминаешь травматичный эпизод, а у тебя перед глазами рукой машут. И за этой рукой надо следить глазами. Некоторым помогает. 
Но, 
Мне иногда, когда читаю о такой наплевательской реакции психиатра на пациента, хочется посоветовать: «А вы в следующий раз на приёме возьмите у него ножницы со стола и воткните ему в руку, а потом глядя в глаза спросите: «Больно? Ну извините. Просто я таким образом люблю дурью помаяться». 
а сейчас сколько дома?
